...В июле 1993 г. журнал «Новое время» дал одной из своих статей, посвященных положению в Таджикистане, подзаголовок: «Какие причины делают наше вмешательство в проблемы Таджикистана чем-то само собой разумеющимся?» (СНОСКА: Новое время. 1993. № 31. С. 12.) Эта формулировка реалистически отражала умонастроения и линию российской политической элиты по отношению к событиям в среднеазиатской республике, где гражданская война переросла в конфликты на границе с Афганистаном и российские пограничники подвергались атакам афганских моджахедов, объединившихся с таджикской исламской оппозицией. Опубликованный в том же номере журнала опрос политиков (депутатов, представителей исполнительной власти, руководителей партий и движений) и политических журналистов показал, что в этой острой ситуации в политическом истэблишменте сохранялся раскол между сторонниками противоположных внешнеполитических концепций - теми, кто настаивал на сохранении Россией своей лидирующей роли на территории бывшего Союза, и теми, кто выступал за реальное равенство между государствами СНГ, невмешательство России в дела других бывших советских республик. Контингент опрошенных Службой изучения общественного мнения VP разделился примерно поровну: 44,2% согласились с тем, что «Россия должна брать на себя ответственность за разрешение конфликтов» в этих государствах, 46,5% высказались против (СНОСКА: См.: Там же. С. 13.). В столкновении этих, так сказать, теоретических позиций, отразилось, очевидно, противостояние противоположных политических течений: с одной стороны, «государственников», национал-патриотов, коммунистов, которых их противники называют «партией империи», с другой - либераловдемократов. Однако, как показал ход событий, на практике позиции различных политических группировок оказались гораздо более близкими, чем в теории. Хотя президент и министерство иностранных дел делали акцент на дипломатическом урегулировании конфликта и необходимости переговоров между правящими и оппозиционными таджикскими силами, никто в российском руководстве не ставил всерьез вопрос об «уходе» России и российских вооруженных сил из Таджикистана; напротив, были предприняты усилия для их укрепления. Аргумент военной силы пустил в ход в конце концов даже идеолог внешнеполитического либерализма министр А. Козырев. Голоса, предупреждавшие об опасности такой политики, ссылавшиеся на трагический опыт афганской войны, звучали все реже и приглушеннее.