Для того чтобы правильно воспитывать, чтобы ученики наши были воспитуемыми и стали в полном смысле этого понятия воспитанниками, нам надо доносить до их сознания и сердца смысл труда учителя. Не сострадание к нашему труду, а глубокое понимание, необходимое для того, чтобы питомец ваш стал вашим единомышленником.

Осуществление этого поучения возможно при одном важном условии: в школе не должно быть ни одного педагога, которого тяготил бы учительский труд. Любое этическое поучение в устах педагога, переживающего свой труд как бремя, звучит для питомцев насмешкой над истиной, калечит юную душу. Самые правильные, хорошие слова могут стать средством морального развращения, если тот, кто их произносит, не имеет на это морального права.

Сколько бы мы ни говорили о благородстве, сложности и величии труда учителя, наши слова останутся звуком пустым, если вся школьная этика не будет опираться на единство «я» учителя. Школьная этика —это гармония того нравственного идеала, в привлекательность, правдивость, истинность, мудрость которого мы призываем ребенка верить, и личности педагога. Без личности учителя — авторитетной, несгибаемой, непоколебимой в глазах питомца — идеал превращается в знамя, оставленное знаменосцем, лежащее мертвым куском материи. Корень многих бед воспитания как раз и кроется в том, что зачастую питомца призывают следовать за знаменем, в то время как это знамя никто не несет. Быть знаменосцем идеала, нести на своем знамени огонь идеального — вот в чем секреты и тайны педагогического авторитета. Как тонко чувствуют дети в своем воспитателе знаменосца, как умеют они распознать, где истинный огонь, а где фальшь! Их вера в вас — это их восторг, их изумление вами как проводником, ведущим их к высокой вершине, как пловцом, не боящимся бурь и бед, как сильным, мужественным человеком, готовым взять их под свою защиту, уберечь их своенравную и непокорную слабость и ни с чем не сравнимую детскую беззащитность под крыльями своей силы, смелости, жизненной мудрости. Дети любят того, в чью силу духа они безоговорочно верят. Детское подчинение авторитету учителя (то же самое— отца, матери) — это признание вашей ясности, цельности, неделимости, я бы сказал нерасторжимости в вашем облике наставника и друга, товарища; мудрого отца — матери и ровесника, посвященного во все тайны, секреты, проделки; строго спрашивающего с них и долженствующего,, отвечающего за них; мудрого знатока многих неведомых для них вещей и вечно познающего, вечно удивляющегося миру, бесконечно открывающему перед вами, как и перед ними, вашими питомцами, миллионы своих граней; стойкого хранителя своих личных душевных тайн, зорко оберегающего свой мир от постороннего вторжения, и человека с ясной, открытой душой, не умеющего ничего держать за душой; мыслителя и затейника, умеющего повеселиться и порадоваться; непримиримого к подлости, двуличию, хамству и терпимого к обычным человеческим слабостям. Единство нашего «я» как основа всей школьной этики не создается по какой-то схеме, не приобретается как результат многолетней выучки, а существует в нашем живом облике, в поведении, в поступках. Дети не переносят фальши, искусственности, обмана. Они ненавидят того, кто пытается выдать темное за светлое или прикрыть мрачное высокими словами. Фальшь, раздвоение этического «я» воспитателя не только развенчивает его авторитет, но и делает маленького человека невоспитуемым — вот в чем беда.