Е.Л.: Это было приятно наблюдать. Как директор я часто делаю провоцирующие замечания типа: “Не раздражает ли она тебя?”; “Она так много от тебя хочет, а ты так устала”. Смысл таких замечаний заключается в дополнительном усилении теста на реальность. С другой стороны, на мой взгляд, была хороша игра вспомогательного “Я”, дочери Марины, которая — фактически без моей наводки — стала преувеличенно назойливым, приставучим ребенком. Если бы участница, играющая роль дочери, сама не повела себя так, я бы именно об этом ее и попросила. Провокация на проверку оказалась с двух сторон — со стороны вспомогательного “я” и со стороны директора. И на те самые вопросы — “Не слишком ли дочка назойлива, не раздражает ли это тебя?” — Марина отчетливо отвечала: “Нет, все нормально”. Цель таких провокаций — не только проверка, но и закрепление успеха, и перевод достигнутого успеха на уровень осознавания с помощью маркировки для протагониста того факта, что действительно что-то изменилось. Это была последняя сцена. На ней мы смогли закончить.

Е.Л.: Ты согласилась со мной в том, что в данной драме не нужно было исследовать чувства мамы Марины. Здесь действительно не надо было, чтобы протагонистка испытала сочувствие к бедной маме, поняла все мамины трудности. Но в какой-то момент я все же обратила внимание на трудности маминой жизни. Я напомнила Марине о ее драме про мамину судьбу, которую мы делали в технике драмы предков. Этой короткой маркировкой я хотела актуализировать и “подвязать” к данной работе воспоминания о том, что все-таки мама не такая злодейка, а просто она была такая, какой ее сделала жизнь...

Е.М.: В таких ситуациях, если, предположим, не было предыдущей драмы с исследованием роли мамы и сложностей ее жизни в достаточном объеме, вместо напоминания об уже выясненных обстоятельствах, объясняющих ее неправильное поведение, мы, как правило, говорим протагонисту: наверное, у мамы были свои причины так себя вести, но... Это просто две разновидности работы. Их обычно приходится делать по отдельности.