- Ссор у нас не бывает.

- Ну, видите, как это на меня действует? Я вижу, что вы не разговариваете, и я иду в школу и думаю — подсознательно, — что я тоже не могу разговаривать с людьми. Я не знаю, как разговаривать, понимаете? Если бы я слышала, как вы поссорились и потом помирились, я бы могла на этом учиться, понимаете?

- Но, Марта, нам понадобилось тридцать лет на то, чтобы прийти к таким отношениям, какие у нас теперь, — точнее, тридцать три года.

- Но дело в том, что я не могу быть счастлива, пока не буду знать, что вы счастливы.

- Но я счастлива в своем маленьком мире, и твой отец счастлив в своем.

- И ты должна быть счастлива в твоем маленьком мире.

- Вы не думаете, что могло бы быть лучше? Я знаю, вы не хотите, чтобы было лучше, но это могло бы быть?

- Видите ли, это очень интересно — то, что говорит Марта. Она говорит, что вы на самом деле очень в ней нуждаетесь, потому что сами не можете справиться.

- Я чувствую, что каким-то образом приношу вам счастье, понимаете?

- Я не думаю, чтобы родители тебя понимали. Не думаю, чтобы они понимали то, что ты только что сказала.

- Я тоже.

- Не думаю, чтобы они тебя слышали. Ты говоришь очень простую вещь. Ты говоришь, что, если ты не сможешь им помочь, они не справятся.

- Поговори с папой, поговори с мамой.

- Дело в том, что... Вы считаете, что это ваша жизнь, и мне нечего в нее лезть. Вы так считаете? Вы это пытаетесь мне сказать?

- Ну да.

- Я этого не понимаю. В этом нет никакого смысла.

- Видишь ли, Марта, мне кажется, твои родители знают, что нуждаются в тебе. У тебя не могло бы быть такого сильного стремления помочь им, если бы они не давали тебе понять...

- Что они этого хотят.

- Марта, на самом деле ты маленькая девочка, которую они эксплуатируют. Ты хорошенькая, тебе семнадцать лет, и у тебя нет мальчика. У тебя много подруг?

- Нет, я плохо схожусь с людьми. Я слишком боюсь. Я не могу.